– А зачем тогда все остальное? – не понимаю я.

– Все остальное – это подборка учебных материалов, которые я взял на себя смелость порекомендовать, – отвечает Томирл. – Мне кажется, архитектура систем безопасности – не самая ваша сильная сторона.

Это мягко говоря!

Блин, а я‑то думал, что с «домашним заданием» Нор‑Е наконец разобрался, и больше такой подставе взяться неоткуда.

Но Бриа сказала, что сафектийцы ждут от меня выступления с «презентацией» и «графиками» в ближайшее время! Не знаю, что имелось в виду под ближайшим временем, но вряд ли неделя‑другая. А быстрее я это не изучу. Даже студенты, которые поднимают весь материал к экзамену за три дня, посещали хотя бы некоторые лекции перед этим… ну или по крайней мере разбираются в смежных предметах. То бишь тема для них не совсем новая и незнакомая.

А я, еще раз напомню, был всего лишь эникейщиком. Это нифига не программист, и уж тем более не программист систем безопасности!

– Ладно, – говорю мрачным тоном Томирлу. – Постараюсь вникнуть в это все как можно скорее.

Потом мне приходит кое‑что в голову, и я спрашиваю, без особой надежды на успех:

– Вы не знаете, как мне привлечь внимание кораблей, которые сейчас находятся в нашей солнечной системе?

Гигантский гриб только грустно мотает головой.

– Я обычный инженер, капитан. Я не интересуюсь политикой.

Ну конечно.

В общем, к тому времени, когда я выхожу из игры на обед, у меня пропадает желание немедленно бежать к разработчикам и жаловаться. Решаю ограничиться исключительно длинным и эмоционально заряженным описанием в журнале, который непременно напишу этим вечером.

«И больше никаких переработок, – мысленно ворчу я над столовским борщом (между прочим, сваренным вкусно, по всем нормативам). – Хватит, насиделся над их выдуманными документами вместо сна и отдыха… И чего это дало? Ничего! Тут же вылезла новая проблема, и все наработки оказались бесполезны…»

Ко мне подсаживается Оксана. К моему удивлению, она выглядит мрачно и слегка рассеянно, как будто думает о своем, и мысли невеселые.

По ассоциации вспоминаю живую Бриа во время последнего нашего разговора. Мелькает даже дурацкая мысль… Да нет, Оксана не может быть Бриа. Она не сотрудник фирмы, а такой же испытатель, как и я.

– У тебя что‑то случилось?

Вопрос вырывается сам собой, еще до того, как я успеваю задаться мыслью, хочу ли завязывать с ней диалог и слушать о ее проблемах.

– Фигня всякая в игре творится, – говорит она грустно.

Тут же вспоминаю Нирса, который буквально пару часов назад сказал мне, что пока фигня творится только у одного меня.

– Да ну? – спрашиваю я. – Тоже модули исчезают?

– В смысле, модули исчезают? – удивляется Оксана. – Нет, что ты. Просто… мелочи всякие. При смене локаций приходится ждать, как будто они подгружаются… ну знаешь, как в старых играх было. Неписи какие‑то деревянные иногда становятся. Иногда как обычно, а иногда вдруг тупить начинают. В общем, похоже на то, что игре вдруг мощности перестало хватать.

– Может, у них на сервере какие‑то работы? – спрашиваю я.

– Может быть, – вздыхает Оксана. – Надеюсь, это скоро кончится. А то как‑то настроение играть пропадает. А я в кои‑то веки нашла работу, на которую хожу действительно с удовольствием!

С удивлением провожу ревизию собственных чувств и понимаю, что у меня настроение играть не отбито. Скорее наоборот. Несмотря на досаду, несмотря на то, что эти трудности на пустом месте уже порядком надоели – мне хочется решить новую задачу. Причем, как сказал Демьян, именно в заданных условиях.

Кто бы мог подумать. Нет, я, конечно, знал, что я мазохист.

Оказывается, не сдаваться, пока выкрутиться возможно хотя бы теоретически – это для меня дело чести.

Достаю из кармана рабочий телефон, куда пересылаются файлы по игре.

– Это что? – спрашивает Оксана.

– Домашнее задание, – говорю я, углубляясь в теорию Томирла.

После обеда сперва все идет как обычно. Я подписываю рутинную документацию, немного болтаю со статистами, проверяю, как идут дела с проектом зогг (как по маслу идут дела, я даже не ожидал такого эффекта: уже получена первая оранжевая слизь, и лаборатории талесианок выделяют из нее безопасный релаксант). В очередной раз пытаюсь вызвать на разговор «оккупационные силы», и так же предсказуемо ни ацетики, ни тораи мне не отвечают.

Тогда я решаю заняться материалами, которые всучил мне Томирл. Но для начала наведываюсь к доктору Сонг.

Причина проста: у меня давненько не было повода заглянуть в лазарет, и это довольно странно. Мой медперсонал все еще не до конца опомнился от последствий нескольких эпидемий, что разразились на станции одновременно, и еще недавно главный врач чуть ли не ежедневно бомбардировала меня просьбами нанять новых людей или оплатить старым работу сверхурочно.

Однако последнее время от нее ни слуху ни духу.

Когда я добираюсь до медицинского отсека, там царит атмосфера спокойного оживления. В приемном покое скучает парочка инопланетян. Из десятка боксов с койками, если верить огонькам над каждым отсеком, занято всего две штуки. Сама доктор Сонг сидит за круглым пультом в центре помещения, набирает какой‑то текст. Значки межзвездного языка выбегают из‑под длинных тонких щупов, заменяющих ей пальцы, и повисают в воздухе сплошной стеной текста.

– Добрый день, доктор, – говорю я. – Научную статью пишете?

– Письмо родителям, – добродушно отвечает доктор, пульсируя ротовой мембраной. – У нас нынче спокойно, так что время появилось. А что у вас, капитан?

– Всего понемногу, – говорю я. – Как давно у нас появился модуль сафектийцев?

– Слишком давно, – буркает доктор Сонг. – Из‑за них с преи я, такое ощущение, только нервы и лечу. Я терапевт широкого профиля, а не психиатр!

– Вы терапевт? – почему‑то меня это удивляет.

– Это только в сериалах все врачи хирурги, – хмыкает доктор Сонг в ответ.

Я не успеваю удивиться, что у инопланетян, оказывается, тоже существуют сериалы: свет в отсеке тускнеет, остается гореть в лучшем случае одна световая панель из трех. И то оставшиеся мерцают тусклым розовым светом.

– Что за… – доктор Сонг хватается за свою трубку‑ракетницу – очевидно, рефлекторно.

– Демьян, что происходит? – спрашиваю я.

В ответ молчание.

– Демьян! – все равно молчание.

Тут зажигается мой браслет‑коммуникатор: вызов от Томирла.

– Капитан, – говорит мой главный инженер, – станция переведена в режим экономии электроэнергии.

– Что за… почему?! Неполадки на энергоустановке?

Неужели эти чокнутые тораи – или не менее чокнутые ацетики – все же по ней чем‑то долбанули?

– Можно и так сказать, капитан. Ее нет.

– Как это – нет?!

– Она только что отстыковалась и улетела в открытый космос. Предупреждая ваш следующий вопрос: я понятия не имею, почему.

Неприкрытая паника в голосе Томирла могла бы меня навести на мысль, что за него тоже сейчас играет живой оператор, но такой уверенности у меня нет: в конце концов, искин отлично умеет отыгрывать эмоции.

Тут вообще искин очень прошаренный – вот только меня за что‑то невзлюбил. А сейчас и вовсе игнорит.

И вот на этой мысли у меня и лопается терпение.

Деньги

Да какая уже разница!

Характеристики капитана

Пофиг.

Глава 26 (без правок)

Когда только учишься готовить, отрабатываешь нарезку на кабачках. Ну, по крайней мере, наш препод считал, что кабачки – идеальный материал. Они не такие твердые, как огурцы, поэтому нет риска, что ученик рубанет слишком сильно и отчекрыжит себе пальцы.